– Такое нельзя не петь! – сказала Ира. – Скрывать такую песню от людей – это преступление! Подумаешь, кто-то что-то скажет! Зато все остальные будут тебе благодарны! На концертах хороших новых песен почти нет, поют старые, а ты придумал и прячешь! И первая песня замечательная. Подумаешь, про любовь! Пушкин сказал, что ей все возрасты покорны, можешь ссылаться на него.

– Точно, – поддержал ее Сергей. – Вас пригласят на День милиции, вот и спойте еще и эти песни.

– Так и сделаем, – засмеялся я. – Если милиция будет аплодировать, все критики сразу заткнутся!

Уезжая, обменялись номерами телефонов и пригласили Иру нас навестить.

– Только предварительно позвони, – сказал я. – А то мы не всегда бываем дома.

– Замечательная у тебя подруга! – сказал я Сергею, когда шли к остановке троллейбуса. – Пару часов посидели, а такое впечатление, что уже давно знакомы.

– Ее родителям наша дружба не нравится, – сказал он. – Я знал, что их не будет дома, поэтому и поехал. А ее редко когда отпускают надолго одну. Когда там учился, хоть в школе постоянно виделись, а теперь...

– Наплюй, – посоветовала Люся. – Главное это не отношение родителей, а ее самой. А для нее ты дорогой человек, это сразу видно.

Сегодняшние события в сквере имели продолжение на следующий день в школе.

– Извини, – сказал мне Валерка. – Я вчера сделал глупость.

– Тебе не за что передо мной извиняться, – ответил я. – Ты вчера обидел Люсю, перед ней и извиняйся.

К моему удивлению, он пошел и извинился. Да не наедине, а при всех. Не думал, если честно. Из всех мальчишек моего прежнего класса на такой поступок был способен, разве что Сергей. Светлану слухи о сражении в сквере только подхлестнули.

– Послушай, – сказал я, видя, что она не понимает намеков. – У меня уже есть подруга, а я не персидский шах, чтобы иметь их несколько. Так что не нужно тратить на меня усилий. Ты красивая девочка, но я уже занят.

– Ты пожалеешь! – покраснев, сказала она. – И очень скоро!

Интересно, какую гадость она замыслила? Обиделась она сильно.

Что она задумала, я узнал на следующий день, когда мы шли со школы домой. Стоило пройти злополучный сквер и подойти к нашим домам, как дорогу нам преградили трое почти взрослых ребят. В нашей школе я их, кажется, не видел.

– Вы двое идите! – сказал моим друзьям один из них. – А ты, шкет, останешься. Поучим тебя малость вежливости.

– Учить будете все втроем или по очереди? – спокойно спросил я, хотя на этот раз спокойным вовсе не был.

– А это как получится, – насмешливо сказал он и шагнул ко мне.

Ждать, пока меня начнут бить, было глупо. Уронив портфель, я слегка развернулся и засветил ему ногой в живот единственным ударом, который когда-то отработал для ног. Он заорал и, согнувшись, упал на дорожку. Оба его дружка бросились на меня, но одному из них пришлось сразу же отвлечься на Сергея. Грамотно драться они не умели, но были все-таки гораздо старше и массивнее нас. В результате мы их побили, но каждый обзавелся фингалом, а я еще ободрал костяшки на пальцах правой руки. Итогом этого побоища было то, что мы все оказались в ближайшем отделении милиции. Видимо, кто-то из тех, чьи окна выходили на дорогу, увидел драку и вызвал милицию. Того парня, которому я врезал в живот, сразу же увезли в больницу, а с нами стали разбираться.

– Кто затеял драку? – спросил капитан.

– Это он! – показал на меня один из наших противников, лишившийся зуба и красовавшийся таким же фингалом, какие были у нас.

– Правда, что ли? – недоверчиво уставился на меня капитан.

– Не верите? – сказал я. – И правильно делаете! Неужели вы думаете, что два восьмиклассника будут гоняться за тремя такими лбами? Мы с нашей подругой шли со школы домой. А у этих зачесались кулаки. Причем бить собирались только меня, друг вмешался и помог.

– Все так и было! – подтвердила Люся, которая с нашими портфелями сидела на стуле.

– Он первый ударил! – закричал тот же парень. – И ударил ногой! А его только хотели припугнуть. Ну стукнули бы несколько раз...

– Я очень не люблю, когда по мне стучат, – сказал я не столько капитану, сколько парню. – Особенно, когда начинают стучать по лицу. Я и тогда уклонился от удара и только ответил.

Это была ложь, но я ничем не рисковал: рядом с нами не было посторонних, а много там увидишь из окна!

– А тебя я знаю, – сказал капитан Сергею. – Точнее, твоего отца. Он у тебя в УГРО работает?

– А какое отношение к драке имеет мой отец? – спросил Сергей.

– В нашу секцию ходишь? – спросил капитан.

– Мы оба ходим, – ответил я за Сергея. – А что?

– Тогда понятно, как вы их смогли отлупить. Вас в секции учат устраивать драки?

– Нас в секции учат себя защищать! – разозлился Сергей. – Посмотрите на его руку! А если бы он сломал пальцы? Хрен бы он тогда вам что-нибудь сыграл на праздник!

– Подожди, подожди! – сказал капитан. – Я тебя из-за этого украшения на лице сразу не узнал! А это, значит, та девочка, с которой вы вместе выступаете? Надо было сразу сказать.

– А какое это имеет отношение к происшествию? – спросил я. – Виноваты – наказывайте, нет – отпускайте.

– Вы не виноваты, но протокол составить нужно. Ты того парня все-таки сильно приголубил, может не обойтись без последствий. Это в первую очередь нужно вам. Давайте, рассказывайте, как было дело.

Домой нас отвезли на той же самой машине, на которой забрали в отделение.

– Представляю, какой видок будет завтра, когда эта дрянь начнет расползаться, – сказал нам на прощание Сергей. – А сколько пищи для разговоров. То-то Светка обрадуется!

– Вряд ли она обрадуется, – покачала головой Люся. – Вы вышли, а я спросила у капитана фамилию того, кого увезла «Скорая». Амелин его фамилия.

– Так она обратилась за помощью к брату! – сказал Сергей. – Тогда, конечно, радости мало.

– А ты говорил, что в школе будет скучно учиться, – сказала мне Люся, когда Сергей зашел в свою квартиру. – Повесть хоть начал писать?

– Начал, – ответил я. – Только продолжить не получится, пока не заживут пальцы.

На этот раз я позаимствовал повесть Семеновой «Волкодав». Читал я ее пять раз и прекрасно запомнил. Представив, как на мой вид отреагирует мама, я вздохнул и пошел на свой этаж.

Глава 2

– Алексей Николаевич! – сказал секретарь. – Вас хочет видеть Байбаков.

– Скажи Николаю Константиновичу, чтобы заходил, – ответил Косыгин.  – Закончим с ним, и распорядись, чтобы подали машину.

– Я задержу ненадолго, – сказал вошедший в кабинет Председателя Совета Министров СССР его заместитель и председатель Госплана СССР. – Это по поводу того, о чем мы с вами говорили на утреннем совещании.

– Садитесь, Николай Константинович, – сказал Косыгин. – Что там от нас хотят белорусы?

– Они ни с того ни с сего развернули масштабные работы в области электроники, не предусмотренные семилетним планом. Мало того, что бросили на них свои силы и средства, не предусмотренные программой, так еще просят о содействии нас. И отмахнуться я не могу. Смотрите, это письмо, подписанное Киселевым. Мало того, что подписал глава правительства, его еще завизировал Машеров со своей припиской. Вот, читайте. Они вышли на Академию Наук и ряд отраслевых институтов. Я не знаю, что у них там стряслось, но нам навязывают двенадцать тем, отсутствующих в перечне на текущий год. И Академия их поддерживает. Вот, почитайте письмо Келдыша. Переворот и все такое. Мало того, на нас начало давить Министерство обороны.

– Что, и Родион Яковлевич написал?

– Да, вот и письмо Малиновского.

– И что они хотят конкретно?

– Как всегда в такие случаях, – финансирования. Беда в том, что им нужно много валюты. Основная просьба – это приобретение оборудования. Причем все оборудование – это сплошной импорт. Мало того, что требуется валюта, больше половины заказанного есть только в США и нам этого никто не продаст. Обычно такие вещи покупаем через посредников, пользуясь возможностями Первого управления КГБ. Но это были единичные закупки, а здесь...